Между тем дитя Ильматар все еще не могло появиться на свет. Долгих тридцать лет вещий Вяйнямёйнен блуждал во чреве матери; наконец терпение его иссякло и воззвал он к месяцу, солнцу и звездам:
– Вы, великие небесные светила! Сколько же мне еще томиться в этом темном и тесном месте?! Дайте же мне наконец свободу, чтобы я мог вас увидеть!
Но далекие светила остались равнодушными к стенаниям Вяйнямёйнена. Тогда с отчаяния вещий певец ударил мизинцем левой ноги в материнское лоно и, сломав костяной замок, выполз наружу. Упал в море Вяйнямёйнен, и после восьми лет блуждания по волнам его вынесло на безлесный берег. Медленно, неуверенно поднялся Вяйнямёнен на ноги и, запрокинув голову, с ликованием увидел над собой месяц и звезды.
Первые труды Вяйнямёйнена
Оглядевшись по сторонам, Вяйнямёйнен принялся обустраиваться на новом месте. Перво-наперво надо было засеять землю. Но кто поможет ему в этом новом, неведомом ему деле? Одному Вяйнямёнену не справиться. Вещий разум подсказал ему мысль о Сампсе Пеллервойнене, трудолюбивом сыне поляны. По всей стране Сампса умело и прилежно сеет разные полезные и красивые растения, сообразно с особенностями местности: на скудной каменистой почве – неприхотливые сосны, на холмах – раскидистые ели, на полянах – вереск, по берегам рек – дубы. Захотелось Вяйнямёйнену поглядеть на плоды труда Сампсы. И что же он видит? Все посеянные им растения растут как на дрожжах, один только дуб упрямо не желает идти в рост. Целую неделю Вяйнямёйнен терпеливо дожидался, когда из земли проклюнется росток дуба, да так и не дождался. Тогда из моря вышли четыре девы, стали они косить луг на мысу, сгребать сено в копны. После дев из морской пучины появился богатырь Турсас. Он поджег сено и, когда оно превратилось в пепел, положил в него лист и дубовый желудь. Поднялся из желудя зеленый побег, который вскоре превратился в огромный развесистый дуб; вершина его достигала неба, широкие ветви мешали проходить облакам, а густая листва закрывала солнце и луну. «Нехорошо это, – озадаченно задумался Вяйнямёйнен. – Что за жизнь без света солнца и сияния месяца? И людям тоска, и рыбе не найти в глубине дорогу. Вот бы срубить этот дуб! Да только кому ж это под силу?! Не найти окрест такого богатыря. Придется, видно, мне… Матушка родная, пошли мне силы сладить с проклятым деревом!»
Только произнес Вяйнямёйнен эти слова, как из моря вышел человечек ростом с палец. С головы до ног он был одет во все медное: медная шапка, медные сапоги, медные рукавицы, на медном поясе висел топор, тоже медный. «Что за чудо? – подивился Вяйнямёйнен. – По сложению богатырь, а ростом малютка». С сомнением обратился он к пришельцу:
– Да точно ли тебе по плечу такое дело? В тебе ведь силы что в мертвом!
– Не по виду суди, а по делам, – гордо отвечал малютка. – Я и есть тот богатырь, который тебе нужен.
– Ну, это вряд ли, – улыбнулся Вяйнямёйнен, которого нисколько не убедил уверенный тон человечка. Но тут улыбка застыла на его устах.
Прямо на глазах малютка стал увеличиваться в размерах. Он рос, рос, пока не превратился в великана, головой касавшегося туч. Наточив топор, великан не торопясь, вразвалку подошел к дубу и ударил топором в его основание. С лезвия топора посыпались искры, а из трещины в коре стали вырываться языки пламени. Великан нанес еще удар, затем еще один. После третьего удара исполинский дуб затрещал так, что задрожала земля, и повалился на землю. Великан очистил ствол от верхушек и веток и положил его верхней частью к восток, а вокруг разбросал к западу верхушки, к югу и северу листья и ветки.
– Кто поднимет ветку этого дерева, обретет счастье, – наставительно изрек удивительный дровосек, – кто возьмет себе верхушку, станет мудрым и сможет творить разные чудеса, ну а если кто срежет листьев, в его сердце поселится любовь.
После того как великан завершил свою работу, вся поверхность моря возле берега была усеяна щепками и обломками дуба. Гонимые ветром волны отнесли их далеко на север, в страну Похъёла. Там девушка, стиравшая белье на берегу, подобрала одну из щепок и отнесла домой, где ее отец сделал из нее лук и стрелы, обладавшие волшебной силой.
Как только дуб был срублен, снова ярко засияло солнце, разогнав туман, окутавший окрестности, всюду поднялись шумящие густой листвой леса и рощи, наполнились пением птиц и россыпями цветов и ягод. Только хлеб пока не рос на земле.
Озабоченный этим обстоятельством, Вяйнямёйнен в тягостных раздумьях прохаживался вдоль берега, как вдруг увидел на отмели семь зерен. Подобрав их, Вяйнямёйнен пошел на поляну Осмо, расположенную на берегу речки Калевалы, чтобы засеять землю. Но синица своим пением предупредила его, что ни ячмень ни овес не взойдут, пока не будет расчищено от леса поле. Вооружился Вяйнямёйнен топором и принялся рубить лес. Только березу оставил он нетронутой, чтобы было где отдыхать птицам. Прилетел орел и, узнав об этом предусмотрительном поступке Вяйнямёйнена, похвалил его за заботу о птицах. В награду орел высек своим клювом огонь, который выжег рощи и леса по всей округе. Теперь было где сеять хлеб, теперь обитателям Калевалы можно было не бояться голодной смерти. Посеял Вяйнямёйнен найденные им зерна и обратился к богу Укко с просьбой о дожде. Со всех сторон света наползли сизые тучи, и хлынул дождь. Высоко поднялись колосья, золотым морем зашумели они от края до края поля. Радовался старый Вяйнямёйнен, глядя на это изобилие и слушая песню кукушки, куковавшей на оставленной им нетронутой березе.
Вяйнямёйнен обретает мудрость
Безмятежно текла жизнь Вяйнямёйнена в стране Калевала. Проводя дни в мирном труде на земле, он пел песни. Вяйнямёйнен и сам не смог бы сказать, откуда к нему пришел этот чудесный дар, только песни так и лились из него помимо его воли. Вся мудрость мира была заключена в песнях Вяйнямёйнена: о делах седой старины, о сути и происхождении вещей поведали они людям. Теперь это знание уже давно утрачено. Далеко разнеслась слава о великом песнопевце, достигла она даже далекой северной Похъёлы.
Жил в Похъёле молодой лапландец по имени Ёукахайнен, любивший слагать песни. Услышал он, с каким восхищением отзываются люди о певце из далекой Калевалы, и проникся завистью к Вяйнямёйнену. У него сразу возникло желание померяться силами с соперником. Он покажет этому заносчивому южанину, кто величайший на свете певец! Напрасно отговаривала мать Ёукахайнена от поездки в Калевалу: «Околдуют тебя там, погубят», – говорила она ему. Ничего не желал слушать самоуверенный юнец; запряг он лихого коня в золотые сани, щелкнул кнутом с жемчужной ручкой и что было мочи поскакал в Калевалу.
На узкой лесной дороге ему повстречался старик с длинной седой бородой. Не пожелал гордый Ёукахайнен уступить дорогу старцу, столкнулись сани, сцепившись оглоблями, затрещали ломающиеся хомуты.
– Кто ты такой, что несешься как безумный? – строго спросил Вяйнямёйнен (стариком, которого повстречал Ёукахайнен, был не кто иной, как он). – Ты зачем сломал мои сани?
Дерзко взглянул на Вяйнямёйнена лапландец.
– Я молодой Ёукахайнен из Похъёлы, – важно сказал он. – А ты-то сам что за птица?
Назвал себя Вяйнямёйнен и степенно, сдерживая гнев, который возбудил в нем высокомерный тон лапландца, добавил:
– Посторонись-ка, юноша, уступи старшему дорогу.
– Не в годах достоинство человека, а в мудрости, – отвечал Ёукахайнен. – Так ты и есть знаменитый Вяйнямёйнен? Тем лучше: ты-то мне и нужен. Испытаем же наше искусство; чья песня окажется лучше, тот и займет дорогу.
– Что ж, будь по-твоему, – согласился Вяйнямёйнен. – Поделись со мною своей мудростью. Я ведь человек темный, кроме этого леса ничего в жизни не видел.
Рассказал ему Ёукахайнен, как устроен дом, где обитают рыбы, где лучшие леса и самые высокие водопады, в каких краях пашут на оленях, а где для этой цели используют лошадей и быков.
– И это вся твоя мудрость? – презрительно сказал Вяйнямёйнен. – Это истины простые; ты вскрой суть вещей, объясни их происхождение, вот тогда я скажу, что ты действительно мудр.
Снова заговорил Ёукахайнен, но опять все, что он мог рассказать, были общеизвестные, обыденные истины. Чувствуя, что мудрости в его словах и впрямь немного, лапландец под конец заявил, что это он сотворил землю, небесный свод со светилами и морские глубины. Когда же Вяйнямёйнен уличил его во лжи, обозленный Ёукахайнен предложил ему решить спор поединком на мечах.
– О такого негодного человека и меч марать противно, – с презрением бросил Вяйнямёйнен. – Не буду я с тобой биться.
– Ну так я превращу тебя в свинью и упрячу в хлев, – злобно прошипел Ёукахайнен. – Там тебе самое место.
В страшный гнев пришел Вяйнямёйнен от такого неслыханного оскорбления. Он запел. При первых же звуках его песни забурлили озера, задрожали горы, покатились вниз камни с треснувших скал и утесов: так велика была сила искусства седовласого певца. Сани Ёукахайнена обвились цветущими зелеными ветками, кнут превратился в стебель камыша, его белолобый конь обернулся скалой у водопада. Схватился было лапландец за свой золотой меч, но тот выскользнул у него из рук и, взмыв ввысь, сверкнул молнией на небе; потянулся Ёукахайнен к раскрашенному луку, но лук встал радугой над морем, а стрелы из его колчана превратились в стаю ястребов и улетели прочь. А ВяйнямЕнен все пел, и вот уже шапка и куртка хвастуна висят в небе облаками, пояс протянулся созвездием, а сам Ёукахайнен постепенно уходит под землю, в болотистую трясину, вот он погрузился уже по плечи; лапландец отчаянно хочет высвободиться, но руки и ноги намертво вросли в камень. Смертельный ужас охватил Ёукахайнена, стал молить он Вяйнямёйнена о пощаде.
